Крадущий сны
Часть 1. Что снится демонам
Никто не заметит подмены.
осторожно, много буков
Ночью Маше казалось, что она слышала стук проносящихся мимо поездов. Она садилась на кровати, по привычке пригибаясь, чтобы не стукнуться головой о низкий потолок, смотрела в окно, за которым предсказуемо стояла непроглядная тьма, и щурилась, пытаясь рассмотреть мелькающие окошки поезда, но ничего не видела и снова ложилась.
Она долго не могла заснуть, ворочалась с боку на бок, глядя в темноту, и представляла себе странное существо – то ли слона с лапами тигра, то ли тигра с головой слона, бродящего по узким улочкам и заглядывающего в дома – в тёмные, низенькие окна. Местные жители свято верили, что Баку появляется возле людей каждый раз, когда заканчивается эпидемия. Он ловил их сны, плохие и хорошие, и иногда путал их.
Маша, просыпаясь ночами, часто думала, чьи сны она видит перед тем, как проснуться в непроглядной темноте и подняться, как обычно, пригибаясь, чтобы не стукнуться головой о потолок.
***
- Садитесь.
Сесть Маша не рискнула. Она осталась стоять посреди комнаты с земляным полом, терзая пальцами край блокнота. Оглядывая стены дома, расписанные абсолютно диким образом – красными и оранжевыми символами – она не сразу вспомнила, что нужно и представиться.
- Капитан Орлова, центр по борьбе с нелегальным применением магии. Я бы хотела кое-что спросить у вас.
- Капитан! – скрюченная фигура хозяина дома изобразила перед ней нечто, напоминающее кособокий поклон.
- Да. Могу я узнать, как вас зовут?
По земляному полу были разбросаны подушки, покрывала и посуда.
- Комиссар, - широко улыбаясь, произнёс он, делая очередной жест в сторону подушек.
Она открыла блокнот на первой же чистой странице, а таких осталось немного, и записала прозвище хозяина дома, рядом нарисовала жирный знак вопроса.
- Хорошо. – Маша переминалась с ноги на ногу, ёжась от сквозняка. В доме, ей казалось, было едва ли не холоднее, чем на улице. – Тогда скажите, что вы знаете об эпидемии?
Пользуясь тем, что Комиссар опустился на одну из подушек и скрестил ноги, глядя в пол, Маша принялась перерисовывать один из символов. Навесу плохо писала ручка, от холода костенели и не слушались пальцы. Маша вполголоса припоминала демонов.
- Знаю. Я многое знаю, - выдохнул он и издал протяжный стон-вой, заставивший Машу вздрогнуть. – Эпидемию на нас наслали за все наши провинности. Это высшие силы… Они следят за нами.
- Ясно. – Отчаявшись довести до ума первый символ, Маша принялась за второй, похожий на двух дерущихся собак. – А были какие-то особые провинности?
Он уронил голову на грудь, и в первую секунду Маше показалось – потерял сознание. Но в следующее мгновение Комиссар заговорил снова.
- Провинности… проивинности-провинности-провинности. У каждого они есть. И знаете, какое наказание за них последует?
Он резко развернулся к Маше, и она ощутила, как по спине бегут мурашки. Когда она собиралась идти сюда, ей говорили, её ловили за руку и повторяли: «Он безумен». Он давно чокнулся. Да он чинил крышу, упал, ударился пятками и твёрдый, как камень, утоптанный двор, и - до свидания, разум!
- Смерть! – рявкнул Комиссар и в одно мгновение оказался так близко к Маше, что она ощутила запах его дыхания: табак и лук.
Глаза, с красными от полопавшихся сосудов белками, когда-то голубые, но теперь грязно-серые, как небо над селом, оказались прямо перед ней. Маша подалась назад, рукой оттянув ворот рубашки, как будто ей вдруг стало очень тяжело дышать.
- Да-да-да, - забормотал Комиссар и, подволакивая ногу, заковылял вдоль стены. Подол цветной хламиды, в которую он завернулся, скрюченными пальцами сжимая края тряпок на груди, волочилась следом, мёл земляной пол. – Смерть. Вот что всех нас ждёт. Смерть. Это достойной наказание нам всем. За то, что мы творили. За то, что могли бы сотворить. Но ничего… ничего! Умрут – и не смогут больше грешить. Грязные отродья.
В окна, тоже изрисованные красными корявыми узорами, снова били дождевые капли.
…Дома тонули в зарослях ивняка и череды – низенькие крыши, сами заросшие травой. Когда Маша, уже привычно пригибаясь, выбралась из дома, с неба сыпал мелкий дождь, растворяясь в серых лужах на разбитой глиняной дороге.
- Ты заметила, - сказала она вынырнувшей следом Сабрине. – Не любят они общаться. Никак не могу привыкнуть, что со мной никто не собирается разговаривать.
- Ты бы ещё с трупами пошла общаться. Дался тебе этот ненормальный!
Сабрина, в отличие от неё, ни разу ещё не приложилась лбом о притолоку, ступала бесшумно даже по скрипучим половицам, и когда возникала за спиной, даже у Маши пробегали мурашки по коже. Сейчас она остановилась на середине разбитой дороги и окинула дома взглядом побеждённого полководца.
- Куда теперь? Целый день туда-сюда ходим. Ты ещё не со всеми местными жителями попререкалась?
Сунув в карман куртки изрядно помятый и уже обляпанный жирными пятнами блокнот, Маша ткнула пальцем в сторону окраины села. Цветной от прикосновений осени лес подступал к самым домам и почти погребал их под собой, оставляя на обозрение только крыльцо с разноцветными обшарпанными ступеньками.
- Пойдём пререкаться туда.
- Как скажешь.
На улице, как всегда, царили пуста и тоска, только собаки лениво тявкали из-за заборов.
- Нужно зайти сегодня ко врачам. Что они скажут, интересно, - пробормотала Маша, топая по грязи. Разбитая колёсами грузовиков дорога недолго хранила следы, их смывал дождь.
- Зайдём, - отозвалась Сабрина. - Вчера говорили, что эпидемия пошла на спад.
- Даст Вселенский Разум… - Маша нашарила в безразмерном кармане брезентовой куртки медицинскую маску и запоздало попыталась пристроить её на лицо, чем вызвала усмешку подруги.
- Перестань. Всё равно непонятно, как болезнь передаётся. И если бы мы могли заразиться, мы бы уже это сделали.
Маша кивнула, соглашаясь то ли с Сабриной, то ли со своими мыслями, что зря весь этот переполох был затеян. Мало ли заразы нашлось в забытой Вселенским Разумом деревеньке, что посреди болот и лесов, в царстве осенней скользкой грязи, и зачем сразу же и во всём видеть злой умысел мага.
- А ещё мне сегодня рассказывали про белую женщину, - таинственно начала она.
- Да ну, это им от температуры привиделось.
- Знаю. - Маша нетерпеливо замахала руками. – Но смотри, как красиво! Девушка утонула в болоте, и с тех пор её призрак приходит в село в самые тёмные ночи, и тот, к чьему дому она подойдёт, вскоре умирает.
- Точно привиделось, - фыркнула Сабрина.
Они с минуту шли в молчании, и за это время мысли Маши успели плавно перетечь от мистических сказок к вполне реальным вещам.
- Если так ничего и не найдём, дело придётся закрывать за неимением состава преступления, - сказала она, стукнув кулаком в низкую калитку – для проформы. – Хочешь в город?
Сабрина изучающее глянула на небо и пожала плечами.
- Здесь тоже неплохо.
Маша так и не поняла, шутит она или говорит серьёзно, потому что прислушалась к возгласу, который в ответ на её стук раздался из дома. Она не раздумывала над тем, это их пригласили войти или послали к самым жутким демонам. Маша сунула руку в зазор между досками и отодвинула лёгкую щеколду.
Потопав на крыльце ногами, чтобы не тащить в дом грязь, она достала из кармана удостоверение и толкнула размокшую и от этого жутко тяжёлую дверь.
- Капитан Орлова, центр по борьбе с нелегальным применением магии. Я хочу задать вам несколько вопросов.
Опять пришлось пригибаться – и почему во всех домах были такие низкие потолки! Небольшая мрачная комната и облицовка стен, сколоченная из разномастных досок, давили со всех сторон, заставляя сдерживать дыхание. В углу, рядом с небольшим квадратным окном сидела девушка. Она замерла, глядя на гостей и занеся иголку над шитьём.
- Вы кто?
Снова представляться Маше не хотелось, и она поднесла к лицу девушки удостоверение.
- Вы от Судьи, да? – выдохнула она так обречённо, будто Маша взяла её под руку, чтобы вести на эшафот.
- Хм. – Маша никак не могла привыкнуть к прозвищу здешней старосты. - Да, можно и так сказать.
Она не успела опомниться, как девушка отбросила шитьё и рухнула на колени, прямо на пол. Раздался глухой стук. Маша и не успела бы отреагировать, но Сабрина схватила её сзади за локоть и дёрнула назад.
- Умоляю, не выселяйте меня, - зарыдала девушка, отчаянно промахнувшись мимо полы Машиной куртки. – Прошу! Я всё заплачу, клянусь. Мне некуда больше идти. Мне же негде жить!
- Успокойтесь, - крикнула Маша, толком не представляя, сможет ли переголосить хозяйку дома. – Никто не собирается вас выселять.
Она обернулась к Сабрине: та очень красноречиво покрутила пальцем у виска. Выражение лица у неё было – не подходи близко, - и профессиональное безразличие на нём перемешалось с обычной обывательской раздражённостью.
Хозяйка дома подняла на Машу лицо, вытирая со щёк тёмные дорожки слёз.
- Правда?
- Да. – Маша поторопилась подать ей руку и помочь встать, чтобы не дождаться очередного приступа истерики. – Мы пришли поговорить об эпидемии.
Она оказалась ещё ниже ростом, чем Маша, хоть та и сама никогда не считалась высокой. Хрупкая – даже ключицы выступали через полупрозрачную кожу, и бледная до желтизны в пыльном солнечном свете, она представилась:
- Меня зовут Алина. Я не болела.
Маша кивком пригласила её присесть и сама устроилась в низком, застеленном грубой тканью кресле. На коленях удобно расположила блокнот, открытый на новой чистой странице. Сабрина немного побродила по комнате и остановилась у неё за спиной, Маша почувствовала. Хоть Сабрина могла двигаться так бесшумно, что её шагов никто бы и не услышал.
- Хорошо. Расскажите, как, по-вашему, всё началось?
Алина дёрнула плечом, обтянутым тонкой тканью платья, и Маша поёжилась под курткой: даже от вида собеседницы ей становилось холодно.
- Я точно не знаю. Я ведь почти ни с кем и не разговариваю. – Она опустила глаза, словно стесняясь Машиного прямого взгляда. – Я узнала, когда ко мне пришла тётка Эже. У неё же дочка заболела. Но я не могла им помочь, а больше ко мне никто и не приходил.
- Почему вас просили помочь? – переспросила Маша, записывая в блокнот отдельные фразы.
Алина перебрала перекинутые на плечо волосы, машинально заплетая их в тонкую неровную косу.
- Понимаете, моя бабушка была знахаркой. Она умела собирать травы, делать отвары и лечила всегда всё село. Но она умерла, а я ничего такого не умею. Все почему-то считают, что я должна уметь, и страшно обижаются, когда я пытаюсь объяснить.
- Ваша бабушка была магом? – наверное, слишком резко спросила Маша. Она пожалела о том, что не смягчила тон, потому что Алина тут же отшатнулась.
- Нет, конечно, нет. Я не понимаю, почему все меня ненавидят просто за то…
Она сморщилась, снова собираясь разрыдаться, но Маша взяла Алину за плечо.
- Никто вас не обвиняет. Просто расскажите всё, что знаете.
- Понимаете, - вытерев глаза, Алина смотрела на свои пальцы, как будто собиралась увидеть там нечто особенное. – Я почти не выхожу из дома, в гостях вообще не бываю. Я не знаю, чем могу вам помочь. Вот только знаю, что когда всё это началось…
Она всхлипнула и долго не могла перевести дыхание.
- Судья натравила всех на меня. Они пришли к моему дому, назвали ведьмой и требовали выйти. Мне было так страшно! Я закрылась на все замки и спряталась в подполе. А они долго кричали. Я потом дня три вообще боялась на улицу высунуться.
Ручка повисла в миллиметре над бумагой: Маша не знала, как это записать.
- Судья? Почему вы считаете, что это именно она всех натравила?
Сабрина за её спиной облокотилась на стену и вздохнула, вряд ли выражая скуку, а скорее просто так, по привычке.
- Знаю. Она постоянно подсылает ко мне кого-нибудь. Она меня ненавидит. Сначала-то сама приходила, говорила, что выселит, а потом, наверное, поняла, что я имею право здесь жить, и стала делать всякие гадости исподтишка, понимаете? – Алина подняла на неё чистые, как два родника, глаза, и два раза моргнула.
В окно снова постучался дождь. Задавая формальные вопросы и, не глядя, записывая, Маша по и дело отводила глаза на хмурое небо. Рыжий лес ронял листья прямо на улицы.
***
Чай не согревал. Маша путалась в рукавах безразмерной куртки, но раздеваться и не думала. То ли в сельсовете было так же холодно, как в доме Комиссара, то ли фантом холодного осеннего ветра преследовал её, но ледяные пальцы не ощущали даже горячих боков чашки. Маша сетовала, что не взяла перчатки, а здесь их даже купить было негде.
Дурацкая промозглая осень – от холода дрожь рождалась глубоко в груди и расходилась по телу, как электрический ток. Маша отставила чашку в сторону и достала из кармана блокнот. Она пролистала последние страницы. Пустовала теперь только одна – подписанная кратко - «судья».
В дверь стукнулись, и в комнату вошла женщина в серой юбке до пола и шерстяной кофте. Маша жадно смерила взглядом кофту.
- Диана Никоновна скоро будет, - сказала секретарша. – Сейчас Данилка прибежал предупредить. Может, ты выйдешь из её кабинета? Подожди в коридоре.
Маша даже не сразу поняла, о ком идёт речь, странно было Судью называть по имени-отчеству, но глядя в испещрённое морщинами лицо женщины, покачала головой. Та поджала губы и вышла, старательно прикрыв дверь.
Гулкая, просторная, но очень уж бедно обставленная комната никак не походила на кабинет важного чиновника. Из украшений – только календарь на стене, безо всяких глянцевых цветочков и котят. И два стула с жёсткими, хоть и обитыми пыльной тканью сиденьями, на одном из которых устроилась Маша. Она провела рукой по столу – ни пылинки - потом по выцветшим розовым обоям.
Когда чай в чашке остыл, а пальцы, наконец, начали что-то ощущать, в приёмной послышались шаги, голоса, и хлопнула дверь. В кабинет ворвался запах дождя. Маша склонилась вправо, чтобы рассмотреть, что происходит в приёмной.
-…Я говорила ей, что… но она… - бормотание секретарши смешалось с шорохом дождя.
В кабинет, на ходу снимая плащ, вошла Судья, и Маша едва удержалась, чтобы не встать. Вода капала с дождя прямо на пол. В дверном проёме мелькнула серая юбка секретарши. Она опасливо глянула на спину старосты и поторопилась скрыться в своём углу.
Вздыхая, Судья грузно опустилась на стул и положила перед собой старый кожаный портфель. Заправила за уши коротко стриженые волосы и привычным движением потёрла подбородок.
- Ну так что, разобрались? – Она щёлкнула застёжками портфеля.
Маша не ожидала такого начала разговора. Она развернулась к Судье, закидывая ногу на ногу.
- Следствие ведётся. Вы же не думаете, что это дело одного дня? Я хотела кое-что уточнить у вас.
Из портфеля на стол легли бумаги в потёртых картонных папках с завязками. Судья достала из очешника очки в роговой оправе и водрузила их на нос. Вместо того чтобы глянуть на Машу, уткнулась в бумаги.
- Уточняйте. Интересно, вы копаться собираетесь долго? Пока все не вымрут? Интересно понаблюдать, да ведь?
Маша переждала её речь и хлопнула блокнотом по столу, чтобы привлечь внимание к себе.
- Вы сами добились, чтобы я приехала сюда. Так что я всё-таки задам свои вопросы. – Она повертела в пальцах ручку и вернула на место задравшуюся от сквозняка страничку блокнота. - Когда началась эпидемия?
Судья откинулась на спинку стула, и очки её сползли на кончик носа, послав блеклый отблеск Маше в лицо.
- О боги, мне подсунули какую-то малолетку вместо нормального следователя. Основной боевой состав Центра, конечно, на такие мелочи не разменивается, так ведь?
Маша прекрасно видела, что Судья не собирается оскорблять её, она просто констатирует факт, просто пересказывает свои мысли, отчего-то решив, что её мысли по поводу Машиного возраста кого-то волнуют.
- Давайте ближе к эпидемии. – Маша постучала обратным кончиком ручки по столу.
- Эпидемия. Да, слушайте внимательнее. Пока я дожидалась помощи из города, умерло пятеро человек. Все пятеро – очень быстро, кто за день, кто за два. Подробнее там, что о симптомах, спросите у врачей. Перед этим и после ничего особенного у нас не происходило.
Она говорила, будто очень хорошо выучила доклад. Отредактировала, распечатала заново и запомнила все ключевые моменты.
- Вы можете вспомнить, из-за чего решили, что всё это именно воздействие магии, а не какая-нибудь там зараза?
- Девочка! – Судья склонилась к ней, оперевшись локтями об стол, и стол предательски скрипнул. – Это вы, городские, ни демона не разбираетесь и сразу же в больницу бежите, а мы здесь учёные, ещё не растеряли знания. Сами подумайте: заболевали не семьями, и не те, кто жил рядом или ел одно и то же, а несколько людей с разных краёв села. Они даже не встречались друг с другом в те дни.
- Хорошо. – Всё это Маша уже слышала, несколько раз со вчерашнего дня – с того самого момента, когда к вечеру они добрались до села от наполовину рухнувшей платформы, в темноте, почти наугад разыскивая тропинку в болотах. – Здесь живёт хоть один маг?
Судья смотрела на неё поверх стёкол, изучающе, будто уже сомневалась – действительно ли Маша так глупа, что не может запомнить с первого раза, или всё-таки решила поиздеваться.
- Нет, ни одного. Судя по сплетням, полукровок достаточно. Но настоящего, практикующего мага – нет, ни одного.
Маша тоже подалась к ней, уже включаясь в рабочее настроение.
- Смотрите, если в селе не было ни одного мага, значит, он пришёл как раз к началу эпидемии. Кто-нибудь чужой в селе появлялся?
- Нет, - покачала головой Судья.
Но Маша не особенно нуждалась в её ответе.
- Мы прошлись по домам. Не знаю, как у вас тут с документами, но не считая умерших, нашли всех, как в последней переписи. Я хочу сказать, что никого прихожего и незнакомого в селе и правда нет, или уж они тщательно скрываются. Это значит, что фокусы устраивал кто-то из местных, и нужно искать нелегального мага. У вас есть подозрения?
Судья медленно покачала головой.
- Ищите, - сказала она, сдвигая портфель на край стола. – Кто из нас следователь? Ищите. А вы пока только напрасно тратите время.
Она подняла со стола верхний, исписанный от руки лист, и полностью углубилась в чтение. Маша терпеливо ждала. Наверняка заметив, что собеседница не собирается уходить, Судья с тяжёлым вздохом положила лист на место.
- Что ещё? – рыкнула она.
- Скажите, - Маша отвлеклась от шуршащего брезента куртки и руки положила на стол. – А за что вы собирались выселять Алину?
За стеной слышались шаги секретарши. Маша толкнула пальцем кружку с чаем, и светло-жёлтая жидкость закачалась в ней, словно туда упала капля дождя. Судья усмехнулась, приглушённо, как будто снова откинувшись на спинку стула.
- Так эта мелкая дрянь вам уже всё рассказала? М-да, и не взяла же никакая зараза эту девчонку. Ну что сказать, давно она добивалась, чтоб её в болото выкинули. – Она сдёрнула очки и покачала их, удерживая за одну дужку. – Девчонка живёт тут вообще безо всяких прав.
- А как же её бабушка? Разве она не могла оставить дом в наследство Алине?
Судья хмыкнула, постучав свободно висящей дужкой очков по столу.
- Её бабка была травницей, и когда она пришла к нам в деревню, уже с прибавлением в подоле, ей дали дом, а она в качестве платы лечила здесь всех. Потом её дочь подросла, выскочила замуж, и рванули они с мужем город. А когда бабка померла, явилась эта Алина. Кто она такая, чего вдруг прибежала? Кто мне может ответить на этот вопрос? Вы?
Маша вопросительно приподняла брови. Судья отвела взгляд.
- Связывалась я с полицией в райцентре. Ничего они не сделали, хоть у неё никаких документов на дом, конечно же, нет. В таком бардаке и живём, ясно вам? Идите уже, работайте. И мне дайте поработать!
…Маша громко хлопнула входной дверью и затопала на пороге, сбивая с кроссовок пудовый слой налипшей грязи. В тёмной прихожей вился вкусный запах ужина и подгоревшего лука. Маша ощутила, как же на самом деле пусто в её желудке от безвкусного чая и холодного деревенского воздуха. Когда она шла домой, уже неплохо ориентируясь в узких переулках, в которых успела заблудиться утром, в домах светились окна, задёрнутые полупрозрачным тюлем, и даже не лаяли собаки – тоже устали за такой длинный день.
Она стащила с себя куртку, с которой на пол текли ручьи, и тяжело прошла в освещённую комнату, где от жара плиты стояла туманная поволока, и в углу, привалившись к стене, на табурете одиноко сидела Сабрина.
- Наконец-то! – Она вяло махнула Маше рукой. – Я собиралась идти тебя искать.
Сабрина зевнула и сонно потрясла головой.
- Я устала, как королевская гончая после охоты. – Маша рухнула на соседний табурет. – Пробежала по всей деревне, два раза сходила в сельсовет, потом к врачам. Ладно, потом расскажу. Спать хочу.
Она уронила голову на стол, прямо на сложенные руки.
- Погодите спать, скоро ужин будет, - от плиты к ним повернулась Гала – младшая сестра Судьи, которая выполняла здесь роль домохозяйки. – Сейчас картошка дожарится.
Маша издала радостный стон и, слегка вернувшись к жизни, подняла голову.
- А мне ночью ещё сон такой бредовый снился… У меня обычно не бывает сюжетных снов, а тут прям гляди-ка!
- Это свежий воздух так влияет. – Сабрина смотрела на неё, подперев щёку.
Гала открыла сковородку на плите, чтобы перемешать картошку, и шкворчание раскалённого масла на минуту заглушило все остальные звуки в комнате. Маша нетерпеливо потрясла головой.
- Послушай. Сначала я была на войне. Выстрелы, взрывы, всё такое. Знаешь, под серым небом люди в серых камуфляжах. Не помню, что ещё. Я тогда проснулась от холода, натянула на себя ещё одно одеяло, а когда закрыла глаза – снова этот сон. Но теперь уже не атака, а привал. А я как будто бы иду по полю и среди мёртвых разыскиваю кого-то. И мне так плохо-плохо, даже не помню, кажется, я кричала что-то. Никого не разбудила?
Сабрина отрицательно покачала головой.
- И имя очень хорошо запомнила, - призналась Маша в самом сокровенном. По утрам, обычно, тяжело рассказывать сны, потому что они кажутся донельзя личными и беззащитными. К вечеру образы блекнут, забываются, и рассказывать-то уже особо нечего, а что расскажешь – прозвучит глупо. – Ано. Ну и приснится же!
Она обернулась к Гале, надеясь посмеяться вместе, но натолкнулась только на полный непонимания взгляд.
- Сейчас ужинать будем, - сказала она так, будто весь свой рассказ Маша вела на языке древних магов, и Гала не поняла в нём ни слова.
Помогая ей накрыть на стол, Маша снова перебирала в памяти образы из сна. Такие яркие, они оставили на губах вкус золы и придорожной пыли. Тянущая жалость под сердцем – если разобраться, тоже всего-то плод воображения. Жалость к окровавленным телам, об которые она спотыкалась во сне, разыскивая среди них какую-то Ано. Или какого-то. Маша не знала точно, кем был для неё этот человек из сна, только помнила, что найти его было очень важно.
- А тебе что снилось? – Маша попыталась разрушить повисшее над столом неприятное напряжение и, звякнув вилками, подтолкнула локтем Сабрину.
- Мне ничего не снится, ты же знаешь, - мягко закрыла тему она.
Весь ужин прошёл в молчании, только однажды, отвлёкшись на секунду от своих мыслей, Маша обернулась к Гале.
- А когда придёт Диана э-э-э…
- Судья? – спокойно отозвалась она. – Она обычно поздно приходит.
…Когда дом затих, а на улицах совсем стемнело, Маша по-турецки села в угол выделенной ей кровати и спиной прижалась к холодной стене. Так было удобно смотреть в окно, хоть за ним кроме серого силуэта сарая и маячило ничего. Она взяла в руки мобильный телефон.
Света от единственной лампочки, засиженной мухами, хватало только чтобы нащупать его в дорожной сумке.
- Демоны… - выругалась она сквозь зубы. – Демонова деревня. Никакая сеть не ловит.
- А ты чего хотела? – хмыкнула с соседней кровати Сабрина.
- Позвонить ребятам, пусть бы они посмотрели, что собой представляет эта Судья. Чего-то она темнит.
- Вообще-то глупо было с её стороны перебить полдеревни, а потом с пеной у рта добиваться, чтобы выслали следователя, - принялась размышлять Сабрина, перевернувшись на другой бок – лицом к Маше. – Если бы она не возила пять раз заявление в районный центр, до нас бы оно в жизни не дошло.
Обалдевшая муха, выползшая непонятно из какой щели, трубно загудела, кружа вокруг единственной лампочки. Маша потрясла телефоном, как будто это помогло бы ему найти сеть.
- Не факт. Некоторые убийцы своим жертвам даже «Скорую» вызывают, чтобы отвести от себя подозрение.
Приглушённо, за стеной, хлопнула дверь, и послышались голоса. Маша замолчала и прислушалась: по интонациям стало ясно, что вернулась та, о которой они только что говорили.
- И опять же интересно, что она делает до ночи? – Прижимаясь ближе к стене, надеясь уловить хоть слово, Маша потерпела полную неудачу. – Ты слышала, во сколько она ушла утром? Часов в пять, никак не позже. У меня даже глаза в такую рань не открываются.
- Брось. Здесь все так встают, - махнула рукой Сабрина.
Маша прикусила губу. Голоса приблизились, и, судя по интонациям, Судья явно отчитывала сестру за плохо вымытую посуду или пол.
В комнате жужжали мухи. За обеденным столом, прямо под единственной лампой, сидела девочка и, шарпая ложкой по дну миски, ела творог, комками лежащий в молочном озерце. Глядя на неё, Рем отломил кусок хлеба и прожевал, не чувствуя вкуса. Темнота за спиной шуршала мышами.
- Долго нам ещё тут торчать, - пробурчал он себе под нос. – Пока всех остальных осмотрим, пока то, сё… Короче, долго нам здесь ещё кукарекать. Завтра ещё один бешеный день.
Он поёрзал на жёстком стуле, обернулся, закидывая руку на спинку, и тут же снова наткнулся взглядом на маленький детский гроб, поставленный на два табурета посреди комнаты. Рем страдальчески поморщился и повернулся к столу.
- Спокойнее. Это тебе сегодня ещё со следовательшей встречаться не пришлось, - хмыкнул Лис откуда-то из темноты. Из-за того, что в других комнатах места не осталось, ему постелили прямо на топчане, на кухне. – Она из меня все жилы вытянула.
- Дама? – с лёгким интересом переспросил Рем.
- Дама, - хмыкнул он со странной интонацией.
- Симпатичная хоть?
Девочка доела молоко с творогом и встала из-за стола, чуть не смахнув на пол миску. Рукава не по размеру большого платья мазнули Рему по щеке. Она неуклюже протопала в соседнюю комнату, где уже спал хозяин, а хозяйка вполголоса бормотала колыбельные песни младшему ребёнку.
- Да как тебе сказать…
Рем поднялся со стула, разминая ноги, и потянулся, руками тут же уперевшись в заплетённый паутиной потолок. Захрустел суставами, чувствуя, как напряжение отпускает мышцы, как подступает приятная сонная одурь.
- Пойду я что ли…
Отодвинув немного белую шторку, он, зевая, от нечего делать уставился в темноту, где через дорогу светился оранжевый квадратик соседского окна. Шторка на нём шевельнулась, и Рему на секунду показалось, что на него кто-то глянул. Он моргнул, чтобы прогнать пелену перед глазами.
По улице медленно шёл человек.
- Там кто-то ходит! – Маша подскочила на кровати так, что пружины предсмертно скрипнули.
Она вылетела из комнаты, едва не снеся дверь, и сорвала со стены в прихожей куртку. В ночной тишине половицы скрипели, как будто визжали. В коридор вылетела Сабрина, а следом за ней – Гала. В белой ночной рубашке до пола она была похожа на привидение.
- Пожар? – сонно спросила она.
Маша еле попала ногами в кроссовки и, поборовшись с замком, выскользнула на улицу, во влажную темноту, полную шорохами и запахом прелой травы. Она замерла в шаге от порога, растерянно оглядывая пустую дорогу. По ней шёл только дождь.
- Ну и где? – На пороге возникла Сабрина. Тусклый свет очертил её фигуру, а из-за плеча тут же высунулась Гала.
- Где пожар? – спросила она, сделав брови жалобным домиком.
***
Серый свет пробился в комнату и лёг акварельным мазком на Машину подушу. Морщась, она потянулась к телефону, который за ночь, проведённую на подоконнике, сделался холодным, как труп.
- Пять утра, - пробормотала она, зевая. – С ума можно сойти.
Сабрина открыла глаза и вопросительно приподняла одну бровь. Край одеяла свисал до самого пола. Маша села и пошарила под кроватью в поисках брошенных вчера тёплых носков. Свитер вечером висел на спинке кровати, а сейчас прекрасно устроился на крашеном коричневом полу. Дрожа от холода, Маша натянула его прямо на футболку, в которой спала.
- Собираюсь кое-что проверить. О Вселенский Разум, спать-то как хочется. Умру сейчас.
Она кое-как влезла в брюки и вышла из комнаты, едва не врезавшись в дверной косяк. Дом, наполненный тишиной, ответил на её шаги скрипом половиц. На улице было пусто и тихо, даже собаки не лаяли, попрятавшись от промозглого дождя. Пока Маша зашнуровывала кроссовки, оперевшись на дощатый забор, дверь хлопнула ещё раз.
На крыльцо вышла Сабрина, на ходу собирая волосы на затылке в хвост. Она не секунду остановилась, втянула воздух и недовольно сморщилась. Пахло дымом, но не ароматным, которым обычно дышат бани и костерки из листьев, а горьким, с неясным тревожным привкусом.
- Куда?
Маша выпрямилась и махнула рукой вдоль улицы. За серой завесой сельского утра она не могла разглядеть ни столбика, поднимающегося в небо, ни оранжевого отблеска. Зевая и потирая озябшие даже под свитером плечи, Маша зашагала в ту сторону, откуда шёл запах дыма.
По разбитой двумя колеями дороге они добрели до конца улицы, до сгоревшего дома. Сквозь пёстрые заросли кустарника стала видна покосившаяся ограда кладбища в низине. Под ногами ощутимо захлюпало.
- Болото, - мрачно констатировала Сабрина.
Здесь не особенно озадачивались вопросом, как и где закапывать мёртвых. У более или менее свежих могил не было оградок, а памятники, перемежающиеся со старыми, потемневшими крестами. Почти везде они покосились или даже упали. Запах костра стал куда ощутимее, здесь он уже мешался с духом сырости и плесени, и приобрёл совсем зловещий оттенок. Поплутав между заросшими мхом холмиками, Маша уверенно нашла нужное направление.
- Там, кажется. Как думаешь?
Она обернулась к Сабрине, но та только пожала плечами, глядя на старую часть кладбища. Разглядеть что-то между облупившимися оградками и толстыми стволами дубов и правда не представлялось возможным.
Маша подобрала с земли первую попавшуюся палку и помахала ею в узком пространстве между оградками. На расщеплённый конец трухлявой ветки налипла только осенняя паутина, и Маша решительно стала протискиваться вперёд.
Куртка цеплялась за ржавые железные прутья, а взгляд иногда вырывал из болотно-осеннего разнообразия, царящего вокруг, поблекшие надписи на памятниках. Сабрина пробиралась следом за Машей, тратя на это куда меньше сил.
Иногда приходилось возвращаться назад, искать другой выход: оградки примыкали друг к другу так плотно, что не получалось протиснуть между ними даже руку. Иногда проход перегораживало дерево, вросшее в ограды и корнями уходящее в могилу. Маша поднимала взгляд и щурилась, пытаясь в утреннем тумане рассмотреть хоть что-то, но на горизонте висело только серое изваяние в форме правильной трапеции, и тянуло дымом, теперь уже так, что почувствовала даже Сабрина.
- Нет, правда, - сказала она, видно, ещё не вполне понимая, чего с утра пораньше Маша забыла на кладбище. – Пахнет гарью. И не костром, а как будто бы…
- Жгут какую-то дрянь, - завершила её мысль Маша.
Оградки закончились неожиданно, и пологий до сих пор склон резко ушёл вниз. Там журчал невидный отсюда ручей, а на ковре из прошлогодних листьев громоздилась тлеющая куча травы. Тонкий язычок дыма вырывался из разворошенного угла, и ветер тут же рассеивал его по воздуху.
Маша поворошила кучу палкой, и из-под слоя сыроватых листьев показался пласт сухой травы. Вонь стала сильнее, и клубы чёрного, уже не серого, дыма повалили ей в лицо. Маша отпрянула, фыркая и закрывая рот и нос рукавом куртки.
Внизу кучи, под слоем тлеющей травы, лежало что-то, напоминающее старую облезлую шубу. Чёрный мех плохо горел, вытлевал проплешинами, и когда Маша ещё попыталась подцепить его концом палки, она уткнулась во что-то мягкое, стали видны жёлтые клыки.
- Собака, - выдохнула Маша и с удвоенной силой принялась растаскивать в стороны тлеющую траву. Ветер выдувал последние искры, тушил одинокие язычки пламени.
- Собака, - подтвердила Сабрина, остановившись за спиной Маши и разглядывая труп несчастной дворняги. – И что это значит?
Маша присела рядом с разворошенным костром и подцепила пальцами сухой дубовый лист, тут же отбросила его и отряхнула руки одну об другую.
- Какой-то ритуал, наверное. Я же не эксперт, чтобы определить, по-настоящему это или грубая имитация. Слушай, ты с собой телефон не прихватила? Надо бы сфотографировать.
Получив от Сабрины мобильную «раскладушку», Маша тут же взяла разворошенную кучу в кадр. Собачий труп на экране смотрелся обгоревшей головешкой. Чёрную шерсть шевелил ветер, и скалились желтоватые зубы – вот и всё, что осталось от живого существа.
- Слушай, - негромко позвала Сабрина слева, со стороны невидимого ручья.
- Здесь сеть ловит, - радостно воскликнула Маша перед тем, как посмотреть туда.
С ближайшего дуба к её ногам медленно спланировал желтый лист. Она обернулась: Сабрина спускалась по крутому склону, одной рукой опираясь о ствол дерева. Листья под её ногами не скользили и даже не сминались. Маша бросилась за ней.
На середине склона, едва не поскользнувшись на осенней грязи, она увидела ручей – поток, меньше шага в ширину, несущийся по каменному руслу. Возле него, на корточках, незаметная в сером пальто, сидела Судья.
- Диана!... – вскрикнула Маша, опять едва не навернувшись на скользких листьях. Сабрина вовремя подхватила её под руку. – Что вы тут делаете?
Та поднялась, странно держа руку навесу, и, поджав губы, глянула на обеих.
- Диана Никоновна, - вспомнила, наконец, Маша. – Что с вами?
- И на какой вопрос отвечать сначала? – усмехнулась Судья. Она тряхнула рукой, и с её пальцев прямо в ручей брызнули тёмные капли.
Маша поймала её руку. Пальто висело на одном плече, а закатанный до локтя рукав свитера тоже был испачкан в крови. Четыре глубокие царапины шли наискось, и в них уже зарождалась чернота. Судья вырвала руку, не дав Маше рассмотреть ничего больше.
- Нужно немедленно к магу, ну или хотя бы к врачу! Вас демон поцарапал, это очень опасно.
- Как будто бы я не знаю. – Судья достала из кармана пальто огромный носовой платок и попыталась перевязать руку чуть повыше локтя. - Вовремя вы прибежали, молодцы. Как всегда. Тут все передохнут, а вы так и будете бегать, бегать.
Маша вырвала платок из её рук – Судья не слишком сопротивлялась, её пальцы дрожали – и сама перетянула рану.
- Идёмте к врачу. Потом расскажете.
- Куда! – Судья дёрнула её за край куртки, когда Маша двинулась обратно к обрыву. – Здесь по тропинке полтора шага. Хотите, чтоб я совсем загнулась – через кладбище топать?
За спиной Судьи Сабрина открыла было рот, чтобы дать резкую отповедь, но Маша предупредительно покачала головой. Вдоль ручья и правда вилась незаметная на первый взгляд тропинка. Сырые камни блестели в редких солнечных лучах.
Светало. Над ручьём запели-закричали птицы. Лицо Судьи в неярком утреннем свете вдруг стало совсем старым, уставшим. Она поджимала губы и больше ни на кого не смотрела, только себе под ноги. Тропинка петляла, то обрывом зависая над ручьём, то полого стелилась по заливному лугу с жухлой травой.
Справа замаячили крыши и покосившиеся заборы. Ловко ныряя из одного крапивного переулка в другой, Судья вывела их на знакомые улицы, и уже там Маша поймала её за здоровую руку, заставляя повернуть не к себе домой, а в другую сторону – к обосновавшимся здесь неподалёку врачам.
Один из них, рыжий и длинный, похожий на недоваренную макаронину, курил на крылечке. Заметив приближающуюся к нему компанию, он вскочил, и полы измазанного в чём-то жёлтом халата выбились из-под длинной куртки.
Не говоря ни слова, он проводил Судью в комнату, приспособленную под медпункт, и усадил рядом с окном.
- Ох и нифинты же себе! – присвистнул он, рассматривая раны. – Это где ж так умудрились.?
Маша устало опустилась на отодвинутый к двери колченогий табурет и закачалась на нём. Она ждала, что Судья тут же напомнит врачу о том, что нужно лечить людей, а не разглагольствовать, но та молчала, видно, истратив остатки сил на борьбу с Машей.
Сабрина осталась стоять, привалившись к стене.
- Это хорошо, что вы так быстро пришли, - заговорил врач, уже когда затягивал бинтовую повязку. Когда он говорил, он оглядывался на Сабрину, как будто перевязывал руку её ребёнка. – А то бы ещё немного, и можно было бы вообще того… руку отрезать.
Он засмеялся, не смущаясь даже тем, что смеётся один, вымыл руки в умывальнике с ведром и протянул руку Сабрине.
- Меня, кстати, Рем зовут.
Она безразлично посмотрела на его белую узкую ладонь и оторвалась от стены.
@темы:
Угробим отечественное фэнтези!