потому к заповедному болоту, отмеченному в источнике 19-го века и не отмеченному ни на одной карте, пришлось топать на своих двоих. Мы с замдиректора по науке и ещё одной женщиной-сотрудником заповедника, выехали в шесть утра, чтобы попетляв по всем просёлочным грунтовкам, по которым только петлялось, к двенадцати дня добраться к деревне Чернышёвке, которая, как указывалось в источнике, была где-то недалеко от заповедного болота.
читать дальшеДальше мы петляли по деревне, разыскивая дом старого лесника (сцена, достойная приключенческого романа), который тридцать лет назад работал на том участке заповедника и единственный знает, где оно. Дальше было ещё лучше, потому что на машине к озеру проехать не получалось ну никак, и лесник влез в трактор, а мы пешком потопали за облаком пыли, которое вылетало из-под колёс.
Жара приближалась к сорока градусам по цельсию, и выяснилось, что болото плавно сукцессировало в берёзовую рощу. В общем, это была довольно примечательная берёзовая роща, по уши заросшая камышом, со множеством кабаньих следов, с трясинами в самых неожиданных местах и прекрасными мухами (двоих из которых я нагло поймала прямо на веранде у дедушки-бывшего-лесника).
В общем, общая экологическая обстановка была такова, что мух я бы могла наловить прямо в огороде у дедушки - примерно то же самое, что и место, в которое мы так долго и радостно ломились. Но мы же ломились, а значит, всё не зря. Налазились мы по болоту просто до упаду, правда, клюквы не нашли (тётя-ботаник мечтала найти южную границу ареала клюквы, но всё тщетно). Источники девятнадцатого века такие источники.
В общем, с мухами в обнимку я упала спать в восемь вечера, чтобы на следующий день встать с четыре утра. С этого и начался мой крайний день в заповеднике.