Ещё не успела толком выйти из отпуска, а уже такая жизнь вокруг, такая жизнь. Прислали две статьи с корректировками, нужно нарисовать им рисунки, сделать списки видов, и много чего ещё. В сто пятый раз корректирую дисер, и буду корректировать ещё столько же, чувствую. И на фоне всего этого ощущаю неимоверную свободу просто от того, что занимаюсь любимым делом. И ещё мечтаю, представляете, защищусь, и буду исследовать мух просто в том направлении, в котором захочу, нет, ну вы представляете? Вот просто как на душу ляжет. И не надо будет думать, как прилепить это к общей теме дисера. Вот уже набросала список всего, чем хочу заняться: изучить внутрипопуляционную и внутривидовую изменчивость, свести определители пареарктики и неарктики, расширить исследования тибиального органа и претарсуса, насколько вообще позволит коллекция, вплотную заняться экологией, ну вот к примеру у меня есть теория, что можно найти виды-компаньоны, которые всегда встречаются вместе. (Эй, кто там крутит пальцем у виска?)

А шла я сказать совсем не про то. Этим летом я стала крёстной для ребёнка подруги. Честно говоря, я не особо горжусь этим, потому что не считаю себя достойной... ну как, я всегда им помогала, чем могла, и буду помогать в житейском смысле. А вот в вопросах религии, ну не знаю, я не увлечена этим, хотя раньше бывали у меня поползновения. Конечно, я могла и отказаться, но ей очень уж хотелось, чтобы крёстной была именно я, и я решила, что чувства подруги важнее, чем моя внутренняя противность. Короче, я согласилась, и отнеслась к процессу со всей ответственностью.
Но, видимо, мои внутренние терзания всё-таки были слишком сильные, потому что всю неделю после крещения мне снились какие-то очень осмысленные сны, и один из них очень хорошо запомнился.
Снилась мне эта церковь на Арском кладбище, и тот священник, который проводил обряд, и все те люди, которые были там с нами вместе (крестили вместе пятерых детей и одного взрослого). В общем, всё как на самом деле, а священник вдруг выносит зеркало и говорит: мол, а теперь будем проводить такой особый обряд, чтобы узнать, достойны ли вы быть крёстными. Нужно, значит, прочитать молитву, выпить особый отвар и посмотреть в зеркало. В зеркале станет видно, кто вы есть на самом деле.
"Пора отсюда валить", - думаю я, но как-то от выхода меня оттеснили, и деваться как бы некуда. Ну я и смотрю, все по очереди читают молитву, пьют там что-то и подходят к зеркалу. В зеркале отражаются просто кошмарные уроды, монстры, в которых нет ничего человеческого. И я в ужасе, а люди относятся к этому спокойно, мол, ну да, вроде такого и ожидали. Только одна женщина начала возмущаться, что зеркало испорченное и молитва неправильная, так её отражение вдруг вылезло наружу и прилипло к ней. Стала она, в общем, таким монстром.
Ладно, подходит моя очередь, сзади стоит Люда, смотрит, чтобы я не свалила под шумок. Деваться некуда, пью, читаю молитву, на негнущихся ногах подхожу к зеркалу. Из зеркала на меня смотрит маленькая сморщенная старушка. Такая вполне обычная бабулька, только ооочень старенькая, даже правильнее сказать - древняя. Спокойно так смотрит.
- Ну, это ещё ничего, - говорит священник, - у других вообще ужас, а это вполне сойдёт. Согласна, что ты такая и есть?
- Да, - говорю, и не сказала бы я, что капец как рада это видеть, но ощущение такое - куда от правды денешься.
Проснулась успокоенной. И чего только больное сознание не приглючит.