Каким-то совершенно волшебным образом я дописала "Шёпот мёртвых". Точнее, теперь это "Герой из северной столицы", ну не суть. Я писала его долгих полтора года с огромными перерывами на дисер, вторую часть "Энтомолога", на "Тонкие нити заклинаний" и ещё не помню, на что. И я уже почти отчаялась его дописать, я вообще отчаялась что-либо дописать, потому что происходящее со мной не было творческим кризисом.
Творческий кризис - это когда сидишь такой грустный и жалуешься всем на судьбу-злодейку и на жестокий мир, который отвергает талант, но в глубине души всегда понимаешь, что кризис кончится, и всё - ну пусть не супер-пупер - но как-то уж точно сложится и напишется.
То, что было со мной я бы охарактеризовала словом "конец". Мне было ничего не надо, и, что хуже всего, я не испытывала по этому поводу особо печальных эмоций. Я совершенно спокойно воспринимала тот факт, что "я больше не писатель". Это убеждение сложилось вот как-то резко и без мучительных метаний.
Но вдруг случилось чудо.
Я вспомнила о том, как впервые начала писать более или менее крупные произведения в 12 лет - после того, как взяла в руки книжку Леонида Кудрявцева "Серый маг". Сколько раз после этого перечитывала и никак не могла понять, что в ней особенного. Ну интересная, нормально написана, оригинальный мир, но чего-то объективно крышесносного я в ней не нахожу. Но тогда, и сейчас, когда я вдруг решила за него схватиться, вообще-то не испытывая особых иллюзий, как будто выбило какой-то блок, и я удивилась, почему не могла дописать раньше. Ведь всё показалось таким несложным.
Вот это уж действительно "волшебная таблетка" и "никогда не говори никогда". Мы будем просто жить дальше и смотреть, что напишется.

***

Дождь шёл всю ночь, и дорогу размыло так, что продвигаться вперёд приходилось очень осторожно. Глаза болели от напряжения. Ближе к рассвету на фоне серого неба он различил силуэты сосен, и только тогда Игорь вздохнул с облегчением.
Ему казалось, что город растворится в темноте и никогда больше не впустит его в свои границы. читать дальшеБудет неделями водить объездными трассами. Но дорога никуда не исчезла – изогнутая между частоколом обгоревших сосен. У дороги по-прежнему чернела кирпичная постройка, рядом – брошенный блокпост, отгороженный покрышками и валежником.
Пограничные столбики вывалились из земли и полегли. Тут же торчал дорожный знак – чёрные буквы подъела ржавчина, левый край обломился, так что прочитать название города случайному путнику – задача невыполнимая. Но в этот город редко приезжал кто-нибудь чужой, и каждый, кто приезжал, не нуждался в указателях.
Ржавый замок с обрывком цепи валялся на обочине. На почерневшей руке шлагбаума сидела Надя – капюшон был откинут, хотя она и дрожала на ветру. На подошвах ботинок налипли позапрошлогодние сосновые иголки – она шла сюда через лес, а на куртке ещё остались ржавые следы башни. Куртка трепетала на ветру, слишком свободная для Нади теперь.
Она подняла голову ему навстречу. Игорь замер в полушаге, потом подался вперёд и обхватил её за талию, руки скользнули по спине.
- А где твои крылья?
Она оказалась так близко, что Игорь ощутил её запах – тот же запах ветра и горького дыма, которыми был наполнен весь город. Надя улыбнулась.
- Выменяла у злой колдуньи на право покинуть город. А ты приехал на две недели раньше, чем мы договаривались.
- Но ведь ты меня ждала на две недели раньше. Как я мог не приехать?
То существо, которое было в его руках, дрожало от утреннего холода. Игорь прижал Надю к себе, всё ещё боясь поверить в это. Она как будто поняла, положила руки ему на плечи, прошептала в складку куртки на его плече:
- Да, оно бьётся. Ещё мне бывает холодно, жарко, и приходится спать почти каждую ночь. В общем, куча проблем из-за тебя, как обычно.