Ещё немного. Я сглотнула – по горлу как будто прокатился ком из колючей проволоки. В фасеточных глазах застыли отражения тех, кого чудовище поглотило, чтобы насытиться.
Свет, улыбающийся в полумраке душевой, одним уголком губ: «Родим троих детей», - сказал он, - «старший должен пойти по моим стопам».
Прости, Свет.
- Подойди ближе. Ну…
Я закрыла глаза. Хоботок прошёлся по моему лицу – почуял кровь. Хворост трещал у моих ног, языки пламени касались холодной кожи. Чудовище потянулось ко мне. От его крыльев пахло подвальной сыростью.
Крылья занялись мгновенно. Огромный огненный цветок раскрылся и вырос до неба. Бабочка судорожно забила крыльями, но от этого огонь разгорелся ещё ярче. Остатки башни вокруг нас осветились до последней пылинки в дальнем углу. Живых тут больше не было.
- Мы с тобой созданы из одной и той же пыли, - сказала я, глядя в фасеточные глаза чудовища, - в пыль и уйдём.
Пламя рвануло выше. Боли не было. Чудовища не чувствуют боли. Оно попыталось взлететь, ударило остатками крыльев по воздуху. Червеподобное тело изогнулось на мраморе. Оно оттолкнулось ногами, поднялось до первой арки и рухнуло оттуда. Агонически дёрнулось.
За стеной огня я успела увидеть, как стебли дерева набухают и деревенеют. Костёр бесполезно лизал его толстую кору. Камни шли трещинами и раскалывались от жара. Молодые побеги рассыпались пеплом, но дерево тут же отращивало новые, и они уходили в сторону. Не давались огню.
Горький дым забивал нос и горло. Я забыла, как дышать. Лицу ещё было жарко, тело давно слилось с мраморными плитами. До самой последней секунды я смотрела чудовищу в глаза, а чудовище смотрело в глаза мне.
Потом мы, наверное, умерли.
Бедная моя бабочка хаоса.