Я сейчас скажу страшную вещь.
Я пишу четвёртую часть "Энтомолога".


Эра была моей подругой. Ни Галкой, ни Ашей, ни Светом, ни даже Малиной она быть не могла. Но их четверых – уже не вернуть. Осталась только Эра.
Когда я вернулась в университет – очень неприятное вышло пробуждение в больничном отсеке, и это было моё третье пробуждение там. Я дня три пролежала, глядя в одну точку, и даже с боку на бок не переворачивалась. Приходил Шеф и – неслыханное дело – говорил слова утешения. Говорил, что мне нужен отдых.
Это был правда тот самый Шеф, который: «Вы уже десять секунд ничего не делаете, лодыри, наука сама себя не подвинет!». И, сидя на стуле рядом с моей кроватью, он произносил страшное:
- Ничего. Ты только что защитила диссертацию. Тебе нужно отдохнуть. Собраться с мыслями. Я не буду пока что тебя беспокоить. Возвращайся, когда сможешь. Слышишь? Я буду тебя ждать.
А я не хотела возвращаться. Я не хотела его слушать. Я хотела сдохнуть.
В тот самый момент появилась Эра – ворвалась в больничный отсек с кровавым пятном на бинтовой повязке. Переполошила всех функций в белых халатах. Тем утром я проснулась от её кряхтения – Эра пыталась сама себе перевязать рану на плече, а потом, когда функция медсестры поймала её за руки и принялась споро переделывать повязку, Эра развернула голову градусов на девяносто, чтобы видеть меня и заулыбалась.
- Представляешь, иду я по минус первому этажу, а тут эта балка как рухнет. Осколки – во все стороны. Пыли – под самый потолок. Нет, ты себе можешь представить?
Я молча отвернулась к стенке. Пружины кровати недовольно охнули. Но Эра никак не унималась:
- С моей знакомой тоже такой случай был. Она как раз к подвальному разрыву трубы ходила. Там такое болото, лягушки скоро заквакают. Она в воду, а в воде воттакенный штырь торчит. Представляешь? Ещё бы чуть-чуть и был бы шашлык из аспиранта.
читать дальшеЯ зажмурилась. Авось она решит, что я крепко сплю, и отстанет. Принёс же университет на мою больную голову это громогласное чудовище.
Но функция уже закончила повязку, и освобожденная Эра трясла меня за плечо.
- А ты такого года аспирант?
- Угомонись. Я не аспирант. Я кандидат наук.
Она, кажется, удивилась. Потратила на это секунды три.
- А, так это ты диссертацию защитила? Я слышала эту историю. Жуть!
Я сжала зубы так, что чуть не сточила их под корень, но всё равно не выдержала и выкрикнула:
- Не твоё дело! Катись отсюда, ясно? Оставь меня в покое.
После такого Аша бы швырнула в меня определителем и улетучилась из моей жизни хотя бы на пару дней. После такого улыбка слетела бы даже с лица меланхоличного Галки. После такого Малина когтями вцепилась бы мне в лицо. Эту же было ничем не пронять. Она села на край кровати, и старые пружины прогнулись под ней, создав воронку, в которую покатились все мои обиды на мир.
- Ничего. Выживешь. В жизни и похуже бывает.
Я села на кровати, и, если бы не прыгучие пружины, которые тут же отбросили меня к стене, я бы точно врезала ей. Я была уверена, что похуже – не бывает.
Когда Эра улыбалась, её лицо делалось похожим на луну из детской книжки. На антропоморфную луну с ресницами, глазами и ртом. С рыжими волосами, стриженными под каре.
Она сидела со мной ещё долго, хотя функции в белых халатах пытались выставить её из медблока раз двадцать на дню. Я её прогоняла. Я говорила ей гадости. Я отворачивалась к стенке и молчала в ответ на все её вопросы.
И вот наступил момент – я не выдержала, развернулась и буркнула:
- Что ты пристала? Тебе больше всех надо, да?
Тогда она перестала улыбаться. Я заметила, что один глаз у неё голубой, в другой – бесцветный и неподвижный.
- Да, - Эра кивнула, - я своих не бросаю. Что, если я уйду, а ты в петлю полезешь?